Далекие военные годы не забываются в душе, но факты, события как бы сжимаются, спрессовываются, оставляя на поверхности в памяти самое яркое. Воспоминания невольно обретают телеграфный стиль... Далекие предвоенные годы студенчества (я заканчивал университет во Владивостоке). Астрономическая практика в ГАИШ в 1938 г. и поездка в Симеиз. Знакомство с удивительным человеком (тогда еще профессором, потом известнейшим академиком) Григорием Абрамовичем Шайном, с его наблюдениями на метровом рефлекторе. И вторая встреча с тем же телескопом в... Бабельсберге в 1945-ом!
Чем же запомнился промежуток времени между этими двумя встречами?
Призыв в армию в феврале 1940-го. Начало войны и обстановка на Дальнем Востоке, где мне выпало служить. Первое «военное» применение знаний астронома-геодезиста: привязка боевого порядка артиллерии на берегу Амура по известным координатам одной точки и определение азимута по наблюдениям Солнца.
Перебазирование двух наших полков артиллерии большой мощности с Дальнего Востока в Минский учебный артиллерийский лагерь (МУАЛ) и формирование артиллерийского корпуса прорыва. И наконец, подготовка к взятию Варшавы.
Движение нашей бригады к переправе через Вислу. Встреча нового 1945-го года на переправе и занятие боевого порядка на Магнушевском плацдарме, в 80-ти километрах южнее Варшавы. Как потом нам стало известно, это было направление Главного удара советских войск, нацеленных на Берлин. Здесь находилась 8-я Гвардейская армия генерала Чуйкова, 1-я танковая армия генерала Катукова и наш 6-й артиллерийский корпус прорыва. Артподготовка и наступление начались 15 января 1945 г.
В Познани, в крепости (цитадели) была окружена большая группа немецких войск, и нашу бригаду направили туда. В День Красной армии 23 февраля окруженные капитулировали, и уже на
следующий день наша бригада своим ходом двинулась к Одеру. И тут произошел со мной первый счастливый случай – дом, в котором мы отдыхали в промежутке между боями, 25 февраля взлетел на воздух!
Оказывается, под ним была заложена мина замедленного действия. За боевые действия в Познани наша бригада была награждена орденом Суворова.
После ремонта, отдыха и пополнения в с. Херцогсвальде в конце марта бригада переправилась через Одер и заняла боевой порядок напротив ставших в этой войне знаменитыми Зееловских высот
с их взятия начался штурм Берлина). Разведка боем и штурм этих высот начались 16 апреля 1945 года. Память об этих боях хранит для меня... осколок снаряда,
предназначавшийся мне, но чудом застрявший в «Курсе звездной астрономии» П. П. Паренаго, с которым я не расставался всю войну и носил эту книгу в полевой сумке.
Небольшой острый осколок вонзился в кожаную сумку, пробил толстый картонный переплет и прошел почти насквозь, остановившись на последних страницах книги. Так «Курс» Паренаго действительно спас мне жизнь.
А война еще продолжалась. Вспоминается участие в «соревновании» за первый выстрел по Берлину. Стрельба по пригороду Гарцау и затем движение через мно-гочисленные немецкие селения – Мальсдорф, Оберсдорф, Карлхорст, Шеневейде, Кепеник. В районе Кепеника мы переправились через Шпрее и оказались в районе Берлина – Нойкельн. Рядом – городской аэропорт Темпельхоф. Последний наблюда-тельный пункт командира нашей бригады полковника Прозорова находился в... штабе немецкой авиации «Люфтваффе» вблизи Имперской канцелярии.
Наступило 30 апреля 1945 года – генеральный штурм Берлина. Подготовка данных и стрельба по Имперской канцелярии и Рейхстагу.
За участие во взятии Берлина бригада была награждена орденом Кутузова. 29-я артиллерийская дивизия прорыва стала именоваться 29-ой Берлинской краснознаменной артиллерийской дивизией прорыва резерва Главного командования. В состав этой дивизии и входила наша 184-ая, орденов Суворова и Кутузова, бригада большой мощности.
Война окончилась. Стали расформировываться части. И я – младший лейтенант – жду увольнения в запас. В начале апреля 1946 г. меня вызывают в Потсдам,
в штаб артиллерии группы советских войск в Германии и уговаривают остаться в армии. Я настаиваю на демобилизации – сыт войной по горло.
Но меня неожиданно направили для переговоров в Блайхероде, где ранее находилось ведомство Вернера фон Брауна.
И там мне довелось участвовать во встречах с совершенно не известными тогда «широкой публике» С. П. Королевым, В. П. Мишиным, Б. Е. Чертоком, будущими создателями новой,
космической техники и основоположниками новой, космической эры в развитии человеческой цивилизации, в развитии самой астрономии.
И достижения немецких ученых стали также начальным вкладом в это. Но тогда обо всем этом я не имел еще ни малейшего понятия.
Теперь, когда все это стало далекой историей, мне довелось прочитать статьи члена-корреспондента РАН Б. Е. Чертока в «Известиях» под общим исторически объективным названием:
«У советских ракетных триумфов немецкое начало».
Но у меня был иной путь – и после разговоров в Блайхероде в апреле 1946 года я все же, в августе того же года, оказался в ГАИШ, которому и остался верен на всю жизнь.
↑ Из кн.: «Астрономия на крутых поворотах ХХ века». 1997, 159 – 161.
English